Разум и чувства - Страница 34

– Джон сегодня в таком прекрасном настроении! – сказала леди Миддлтон, глядя, как он вытащил у одной из мисс Стилс карманный платок и выбросил его из окна, – Он полон обезьяньих проделок!

После проделки второго малыша, опять проколовшего тот же палец мисс Стилс, заметила:

– Как Виллиам всегда сам хорошо играет!

– А вот и моя конфетка – Анна-Мария, – сказала она, нежно беря маленькую девочку лет трех, которая тихо сидела последние две минуты, – И она всегда так нежна и тиха – никогда еще не была такой тихоней!!!

Но, к сожалению, в этот момент булавка из платья ее милости случайно царапнула ребенка по щеке. И ее хваленая тихоня разразилась таким пронзительным ревом, какой себе даже трудно представить! Леди остолбенела, но сестры Стилс не растерялись и принялись дружно утешать малышку. Три женщины так быстро успокоили кроху, что через минуту она уже молча сидела на коленях матери, кокетливо отворачивалась от ее поцелуев, в то время как одна из мисс Стилс ловко промывала ранку лавандовой водой, стоя перед ней на коленях, а другая запихивала в раскрытый от крика рот кусочек сливового сахара. Плач тут же прекратился, но напоследок трехлетняя рева как следует пихнула ногой брата, который попытался ущипнуть ее исподтишка. Тут леди Миддлтон вспомнила, что лучшего обезболивающего, чем персиковый мармелад, на свете нет, он прекрасно помог им на прошлой неделе. Поэтому она взяла хныкающую девочку на руки и понесла в другую комнату, а двое мальчиков последовали за ними, чтобы тоже немного подлечиться. Таким образом, все четыре гостьи оставались один на один в гостиной, где впервые за несколько часов наступила тишина.

– Бедняжка, – вздохнула мисс Стилс, как только леди с детьми вышла в другую комнату, – наверное, ей было очень больно.

– По-моему, ничего страшного, – воскликнула Марианна, – мне кажется, что мы зря суетились из-за такого пустяка.

– И всё-таки… Какая же удивительная женщина, эта леди Миддлтон!» – сказала Люси Стилс.

Марианна промолчала. Ей было трудно произнести то, что она в действительности не чувствовала. Элинор тоже промолчала, так как считала, что любые разговоры о чувствах, когда их нет, напрасны. Она делала все, что могла, говоря с самой большой теплотой о леди Миддлтон. Но она уступала в этом старшей из сестер Стилс – мисс Люси:

– И сэр Джон тоже под стать ей, какой восхитительный человек!!!

В этом случае оценки Элинор не отмалчивалась, а просто заметила, что он удивительно добродушен и дружелюбен.

– Ах, какая они восхитительная семья! Я никогда не видела таких хороших детей в своей жизни! Я заявляю, что я покорена ими и что я действительно очень люблю детей!!!

– Здесь я могу с вами поспорить, – сказала Элинор с улыбкой, – судя по тому, что вытворяли сегодня утром эти хорошие дети.

– У меня сложилось впечатление, – сказала Люси, – что маленького Миддлтона чересчур балуют. Но это так естественно для добродушной леди Миддлтон, впрочем, как и для меня. Я не выношу тихих и послушных детей, пусть лучше хулиганят и резвятся, на это всегда приятно посмотреть.

– Могу сказать лишь одно, – ответила Элинор, – за все время моего пребывания в Бартон-Парке я ни разу не встретила ни одного тихони.

Мисс Стилс промолчала в ответ, а потом вдруг неожиданно спросила:

– Ну, и как вы находите Девоншир, мисс Дэшвуд? Я думаю, что вы жалеете, что покинули Сассекс.

В некотором удивлении от фамильярности такого вопроса и от тона, каким он был задан, Элинор утвердительно кивнула.

– Норланд – удивительно красивое место. Не так ли? – добавила младшая мисс Стилс.

– Мы слышали, что сэру Джону там очень нравится, – уточнила Люси, которая почувствовала удивление Элинор.

– Я думаю, что Норланд полюбит каждый, кто хоть раз там побывал, – ответила Элинор, – хотя возможно, его своеобразная красота на всех производит разное впечатление.

– А много ли у вас там приятных ухажеров? Я думаю, что не очень много в той части страны. Что же касается нашей части, то их всегда предостаточно.

– Но почему ты думаешь, – спросила Люси, посмотрев с упреком на сестру, – что в Сассексе красавчиков меньше, чем в Девоншире?

– Что ты! Моя дорогая, я не говорила, что их там меньше, чем здесь. Точно могу сказать, что, например, в Экзетере предостаточно красивых молодых людей. Но этого я не могу сказать о Норланде, так как там никогда не была. Я только беспокоюсь, что мисс Дэшвуд трудно будет найти достойную партию в Бартоне, так как здесь выбирать-то не из кого, не то, что в Норланде. Но, возможно, вы, молодые леди, и не мечтаете о кавалерах, ведь прекрасно можно обойтись и без них. Что же касается меня? Я не притязательна, мне достаточно, чтобы джентльмен был прилично одет и хорошо воспитан. Но неряшливости и грубости я не прощаю. Вот, например, мистер Розе в Экзетере. Вполне приличный молодой человек, ухажер тоже ничего, это клерк миссис Симпсон, ну вы, наверно, о ней слышали. Но если бы вы повстречали его с утра пораньше, то не захотели бы встречаться дальше. Я думаю, что ваш братец был тот еще волокита, пока не женился. Он, правда, очень богат?

– Хотя я не настолько осведомлена о его личной жизни до свадьбы, – ответила Элинор, – но, по-моему, он был тот еще волокита до женитьбы, да он и остался таким, потому, что ничего другого ему не осталось.

– О Боже! Разве можно говорить о женатом человеке, как о потенциальном женихе? Они уже совсем другое дело…

– Господи! Анна! – воскликнула ее сестра. – Ты ни о чем не можешь другом говорить, кроме как о мужчинах. Теперь мисс Дэшвуд решит, что ты и не думаешь ни о чем другом! Вон, лучше посмотри, какой дивный гарнитур красного дерева стоит в этой гостиной.