Разум и чувства - Страница 3

– Дорогой, как ты великодушен! Не каждый брат пожертвовал бы такие деньги даже родным сестрам. А здесь такая щедрость к сводным сестрам. Поистине. У тебя величайшая душа!

– Ну, что ты, не стоит. Ведь я ничего такого и не совершил. Так на моем месте поступил бы каждый порядочный человек. Думаю, сестры на большее и не рассчитывают.

– Никто не знает, на что они на самом деле рассчитывают, – озабочено сказала леди, – но нас это не волнует. Нас волнует только твое «что-нибудь».

– Да, дорогая. Я думаю, что смогу себе позволить выплачивать сразу по пять сотен каждой. Таким образом, каждая из них абсолютно спокойно ко дню смерти своей матери получит более трех тысяч фунтов, достаточно уверенное будущее для любой женщины…

– Конечно, только представь, тогда они уже будут иметь на троих целых десять тысяч фунтов. А если девицы с умом выйдут замуж, то и подавно себя обеспечат. Ну, если и не выйдут, то, живя все вместе, неплохо протянут и на десять тысяч фунтов.

– Что правда, то правда. Я тут подумал, моя дорогая Фанни, может быть, стоит хоть что-то сделать и для их безутешной матери, которая теперь живет только ради детей. Пожалуй, какая-нибудь сотня фунтов в год вполне ее устроит?

Его жена, на минуту задумавшись, одобрительно кивнула.

– Да сто фунтов намного лучше, чем сразу же выплатить ей пятнадцать сотен фунтов, – сказала она, – хотя, если миссис Дэшвуд проживет пятнадцать лет. То это нам будет дорого стоить… Полторы тысячи фунтов…

– Пятнадцать лет! Нет, что ты это слишком, она не протянет и половины этого срока.

– Наверное, да. Но ты замечал, что люди всегда живут дольше, если имеют пожизненные выплаты. Она, кстати, еще очень крепка и не так стара, ей всего-то чуть больше сорока лет. Пожизненные выплаты любого заставят цепляться за жизнь и не умирать. Вспомни мою мать. Как она намучилась, когда по завещанию отца выплачивала пенсию его старым слугам. Ей приходилось платить им дважды в год, старики сами не могли являться за деньгами, и их надо было еще и отвозить им. А потом, помнишь, однажды кто-то сказал, что один из слуг умер. Ему перестали платить, и вдруг выяснилось, что он всё еще жив. Моя мать очень страдала от всего этого. Она говорила, что ее доходы ей в итоге не принадлежат, потому что всё время приходилось отрывать от себя ради бесполезной дряхлой прислуги. Этот случай научил меня на всю жизнь, и я сказала сама себе: «Всё! Ни за что на свете никому не буду платить никаких пенсий и пособий».

– Да, действительно, это всё так неприятно, – согласился мистер Дэшвуд, – иметь такую обузу. Бедная твоя матушка. Дважды в год строго по календарю расставаться с собственными деньгами! Такого и врагу не пожелаешь. Ведь это навсегда потерять свою независимость.

– И спасибо тебе за это никто не скажет. На твоем месте, я бы вообще не назначала им никаких ежегодных выплат. Кстати, нам самим это не всегда будет по карману, транжирить тысячу или даже пять сотен фунтов.

– Я думаю, что ты права, любовь моя, никаких ежегодных выплат, я буду выдавать им иногда немного денег, по мере наших возможностей. Так и нам будет легче, да и девицы научатся жить по средствам, и, может быть, сумеют даже что-то скопить. А рассчитывая на постоянный доход, они к концу года, будут все спускать до последнего пенса и ничего не оставят за душой. Да. Естественно, этот путь лучше! Пятьдесят фунтов в руке научат их бережливости, и в тоже время я полностью выполню мое обещание умирающему отцу.

– Несомненно. По правде, говоря, я думаю, что твой отец на смертном одре хотел сказать тебе именно это, но не успел. Наверное, будь у него побольше времени, он посоветовал бы тебе поскорее найти для сестер славный маленький домик, перевезти их туда и время от времени навещать их там с гостинцами, вроде рыбы или тыквы, в зависимости от времени года. Главное забота, а не деньги. Рассуди сам: твоя мачеха и ее дочери могли бы жить на доходы от семи тысяч фунтов, помимо тысячи фунтов, принадлежащих каждой из девочек, получая раз в год по пятьсот фунтов, которые дочери, конечно же, разделят со своей матерью. Пять сотен дохода на всех, а что еще на земле нужно этим четырем женщинам? Да, они будут жить скромно, но на содержание дома им тратиться не надо, у них нет расходов на экипаж, лошадей, вина, слуг. А, как говорится, нет прислуги, нет расходов. Только представь на минуточку, как славно они заживут! Пять сотен в год! Не могу себе даже представить, на что они могут потратить хотя бы половину этой суммы. Если ты дашь им больше, то это просто какой-то абсурд. Да они и сами могли бы тебе выплачивать что-то.

– Даю слово, что все будет именно так, – сказал мистер Дэшвуд, – как ты проницательна. Мой отец это и имел в виду. Теперь я полностью уверен в этом, и с радостью выполню свое обещание, оказав им, помощь добротой и заботой. Когда моя мачеха переедет в новый дом, я подарю ей какую-нибудь мебель.

– Естественно, – подхватила миссис Дэшвуд, – Но только не захламляй ее дом старьем. Помнишь, когда твои родители переехали в Норланд, вся сарая мебель была продана. А вот фарфор, посуду, скатерти и постельное белье они привезли с собой, и теперь всё это хранится у твоей матери. Куда она всё это денет в новом доме? Да всё и не поместится…

– Над этим стоит подумать, без сомнения. Заметное наследство! Некоторые из этих блюд, насколько я припоминаю, могли бы идеально подойти к нашим сервизам.

– Да, да, да. А тот изящный чайный сервиз как раз подходит к интерьеру Норленда. Такое произведение искусства будет нелепо смотреться в скромном домике в деревенском стиле, куда они все вскоре переедут. Но ничего не поделаешь. Твой покойный отец думал только о них! И я думаю, что ты ему не обязан ничем. Потому что будь его воля, он бы все оставил только им.